НОВАЯ ГАЗЕТА
«ХОЧУ ВСЁ И СРАЗУ»
Театр - это болезнь. Кто однажды связал свою жизнь со сценой, уже не сможет выйти из-под его влияния. Так получилось и с Александром Ряписовым. После окончания школы № 32, которая в те годы считалась политехнической, прямая дорога ему была в УПИ, куда Александр и поступил на механико-машиностроительный факультет. За плечами была ещё музыкальная школа по классу скрипки, организация школьных дискотек и художественная самодеятельность. Всё это помогло сразу стать своим в студенческих кругах.
Первые два курса пролетели незаметно, не особенно напрягая, а на третьем пришлось задуматься: своим ли делом занят? Ответ самому себе заставил жизнь изменить, как говорят, в корне. В театр-студию «Вариант» пришёл новый актёр, в Свердловский театральный институт - ещё один студент из Первоуральска.
Накануне Нового года горожане познакомились с премьерой муниципального театра драмы - спектаклем «Лгунья» в постановке Александра Ряписова. Это первая большая работа молодого режиссёра. Сегодня он - гость редакции.
- В год юбилея театра тебе исполнится 30, сколько лет из них в театре?
- Семь лет. Пришёл я ещё в театр-студию. Правда, был перерыв, когда я уезжал в Сызрань. Наверное, и продолжал бы играть на сцене Сызранского драматического театра, но не отпускали на учёбу, и я вернулся обратно.
- Знаю, ты учился на актёрском...
- Закончил. Теперь второй курс режиссёрского факультета.
- Твоё знакомство с театром случайность?
- Можно и так сказать. С Сергеем Николаевичем Губарем и его ребятами мы, это группа «Кава», познакомились на свадьбе. Увидев, как мы работаем, он пригласил нас к себе. Мы начали с литературно-драматической композиции, посвящённой очередной годовщине Октября. Потом пошли концерты.
- А твоя первая роль?
- В спектакле по пьесе молодого драматурга Липскерова «Река на асфальте». Это пьеса на двоих. Репетировал с одной актрисой, играл с другой - Натальей Лемешевской. Играл я молодого парня, немного шизофреника, с суицидными наклонностями, который весь спектакль пытался покончить с собой, девушка его вернула к жизни. Лирический спектакль.
- Что дала первая роль? Окрылила?
- Нет. У нас интересный театр, но творческие ориентиры я получил в институте, и все самые запоминающиеся моменты связаны с учёбой. Театр - это прежде всего производство. Здесь учиться некогда, надо делать. Если в институте процесс поэтапный, то в театре - сразу.
Ещё так получилось, что первые четыре года особого внимания на меня в театре не обращали. Были свои «звёзды», на которых строился репертуар. А я за четыре года сыграл всего пять ролей.
Я поверил-то в себя по-настоящему, когда уехал. В Сызранской драме в течение одного сезона играл в пяти спектаклях. Ощутимая разница. Там я сразу почувствовал другое отношение, но самое главное, что дала первая роль - я встретил Наташу и она стала моей женой.
- Но ведь когда ты приехал обратно, тебе предложили высокую актёрскую ставку?
- Так получилось, что расстались мы с С.Н. Губарем на конфликте. В том, что касается работы, я хочу всего и сразу. Молодой был, горячий. В общем, «нашла коса на камень».
Когда вернулся, все понимали, что Сергей Николаевич первым на контакт не пойдёт. Поэтому мне пришлось смять свои эмоции и амбиции. Мы поняли друг друга. Последние полтора года нашей совместной работы меня всё устраивает. Сергею же Николаевичу для плодотворной работы важно испытывать доверие к человеку.
Да, разряд мне дали высокий, но прецедент в другом. В неполные 28 лет я получил ставку режиссёра-постановщика, не имея режиссёрского образования. Я понимаю, что это аванс, его, естественно, надо отрабатывать.
- Твой первый режиссёрский опыт?
- Режиссурой я начал заниматься ещё до театра, в самодеятельности. В музыкальной и средней школе, в политехническом я всегда играл. Режиссура такое слово, значение которого я сам до конца не понимаю. В школе № 32 упор делался на политехническое образование, гуманитарное оставалось в стороне. Поэтому мозги устроены таким образом, что всё надо анализировать. Сложность работы актёра с режиссёром заключается в том, что актёр должен поверить в режиссёра. А мне надо самому во всём разобраться. И вокруг начали говорить: «Он метит в режиссёры». Хотя никуда я не метил. Но, когда изо дня в день повторяют одно и то же, поневоле «захрюкаешь».
- Ты закончил музыкальную школу, учился в УПИ, а стал актёром и режиссёром. Как и когда происходит осознание того, что ты занят не своим делом?
- Любая работа, творчество, важен инструмент. С первого курса УПИ мы влились в стройотрядовское движение. Все эти знаменки, слёты, фестивали, конкурсы - везде успевали. И это было интересно.
А на третьем курсе появился предмет «детали машин». Надо было придумать редуктор. Я сразу понял, для меня это тёмный лес. Я владею техникой, могу рассчитать, но придумать новое... И я пошёл в армию, где жизнь свела с ювелирами, художниками, мозаичниками и т.д. Я узнал столько нового, о чём и не подозревал. Это была уже другая профориентация.
После армии вернулся в УПИ, но ещё раз понял, что редуктор мне не одолеть. Сейчас с «высоты прожитых лет» я могу говорить, что я тогда понял, что для себя инструментом являюсь я сам. И уклон в режиссуру вызван образом мыслей - аналитическим. Сейчас занимаюсь тем, что тренирую глаза и уши, учусь отличать плохое от хорошего, правду от неправды.
- Сколько спектаклей ты уже поставил?
- Три. Две сказки и один – вечерний. Был соавтором в постановке двух спектаклей. Мощным стимулом для меня было то, когда Мастер (так называют руководителя курса в театральном институте, доцента, заслуженного деятеля искусств В.И. Анисимова) переносил дипломный спектакль и вводил четырёх актёров из нашей труппы, доверил мне проведение репетиций. Тогда я впервые подумал, что тоже могу.
- Репертуар для постановок ты выбираешь сам?
- Сейчас в театре сложилась такая ситуация, что наконец-то репертуар утверждается коллегионально. Создан худсовет. Конечно, у каждого есть и свой портфель. Что касается «Лгуньи», предложил я. А выбор стоял между «Лгуньей» и «Тем самым Мюнхгаузеном». Я хотел поставить именно эту пьесу, потому что, как мне кажется, наш зритель такого ещё не видел. Приезжавшие в город театры таких пьес не привозили. Она лёгкая, смешная. А зритель хочет отдыхать. Основная масса настроена на развлечения.
- Актёрский состав «Лгуньи» ты тоже сам подбирал?
- Тут очень многое сошлось. Мне, конечно, хотелось, чтобы моя первая режиссёрская работа получилась удачной. Очень трудно собрать единую команду, потому что все слишком разные. В «Лгунье» ансамбль получился. И все наконец-то поняли, что мы можем создавать и работать в ансамбле.
К 10-летию театра а хочу сделать рассказы В. Шукшина, но опять же подобрать коллектив. Работать в коллективе, к сожалению, могут не все.
Актёры - удивительные люди. Чаще всего им не удается сыграть то, что хочется.
Волей-неволей приходится себя ломать. Сейчас, например, С.Н. Губарь ставит А. Островского «Без вины виноватые», и у него своё видение кому кого играть. Не всегда актёры согласны с его решением. Но в том и удивительность нашей труппы, что нет ярко выраженных амплуа. У нас в основном характерные актёры.
- Когда планируется выпустить этот спектакль?
- В марте, к юбилею театра и С.Н. Губаря.
- Поработав в Сызрани и здесь, ты уже можешь сравнивать, где легче и в чём главная трудность?
- Трудности в том, что мы никак не можем наладить работу производственных цехов. Любой театр, который «перескочил» 30-летний рубеж, имеет налаженное производство: швейные, костюмерные, гримёрные, реквизиторские цехи и т.д. И если коллектив тебя не отторгает, то работать легко. Таких головных болей, как у нас, нет. Человеку незнакомому с театральным производством трудно объяснить. Артист обязан прийти на спектакль за 40 минут, в гримёрной его должен ждать чистый, отглаженный костюм и всё, что необходимо к спектаклю. Задача артиста - играть, всё остальное - не его забота. Мы никак не можем усвоить, что каждый должен заниматься своим делом и в соответствии с этим организовывать производственный процесс.
Репертуарную политику мы сейчас стараемся строить так, чтобы задействовать школы, дворцы культуры, клубы. Сегодня - это способ выживания.
- Чем ты занят помимо театра?
- Учёбой. Сессии отнимают большую часть времени и сил. Приезжаешь в институт и сходу надо включаться в процесс. На последней сессии в октябре мы как раз занимались классикой. За три недели я сдал шесть сцен. Это только то, что зачли, не говоря уже о том, что делал. Можете себе представить, сколько сил затрачено. После такой гонки возвращаешься в театр и кажется, что всё идёт очень медленно. Я бы не сказал, что сложно учиться и работать. Больше волнует другое, что мы опаздываем. Не раз говорили об этом с Юрой Крыловым, он считает: опережаем. Это относится не к театру даже. Это моя проблема. Жизнь уходит, надо успевать, а не догонять.
- Многие режиссёры предпочитают работать со «своими» актёрами, а как ты? Есть артисты, которых ты открыл?
- Да, есть. Когда встречали Новый год, каждый говорил, что этот год принесёт. Не для кого-то, а для себя. Я очень рад тому обстоятельству, что за прошедший год сумел открыть для себя, для театра актёра Бориса Терентьева. Я не могу сказать, что это мой актёр, опыт работы пока ещё маленький, но мне нравится это делать: найти и показать артиста с той стороны, с которой его не знали.
- За пределами театра бытовые проблемы тебя тяготят или в стороне остаются?
- Быт меня не заедает. Хотя обязанностей в семье у меня достаточно много. Жена замечательная, и дома всё хорошо. Проблемы я несу домой с работы, а это не всегда нравится, Наташа тоже работает в театре и быстрей меня устаёт от разговоров о работе.
- Кстати, что сейчас происходит с группой «Кава»?
- Когда я вернулся из Сызрани, мы сделали концерт на основе русского фольклорного театра, но показывали его не очень много, все постепенно ушли в свои дела. Вообще, этот «треугольник» всегда имел тяготение к размыканию граней. Но это естественный процесс. Будем считать, что данный отрезок времени - это очередной виток в развитии группы. Сейчас интересы расходятся, нет организатора, который «кнутом и пряником» подгонял бы нас. Но, когда мы вместе, это единый коллектив.
В апреле прошлого года мы давали концерт в кафе «Славянка» для чернобыльцев. Пришло больше ста человек, обстановка была напряжённая, во всяком случае выходила из-под контроля организаторов. Произносимые тосты вызывали агрессивность. Организаторы чувствовали, что атмосфера накаляется всё больше и больше, дали нам команду: «Давайте, вы». Мы спели простую песню «Когда простым и нежным взором...» Переглянулись и, не сговариваясь, вот где творчество, спели её так, как будто вокруг Александры Матросовы, закрывавшие собой амбразуры. Выложились за полторы минуты так, что ощущение войны отступило. У людей лица разгладились, они начали нормально говорить друг с другом. И дальше вечер развивался как должно: мы пели, люди отдыхали. Такие моменты приятно вспоминать, потому что мы - три человека объединились в одно целое.
- А какие перспективы ты видишь для театра?
- О перспективах можно будет говорить, когда изменятся взаимоотношения театра и зрителя. А это возможно при условии, что в театре соберётся коллектив подвижников, таких, как Сергей Николаевич Губарь, и безоговорочно последует за ним, или труппа, которая будет ориентирована на развитие, самостоятельную работу, когда каждый будет знать, чем и для чего он занят.
Вообще, ощущение свободы при полной закрепощённости и зависимости от обстоятельств и других людей - это проблема каждого в любом коллективе. Я пока для себя её решить не могу. Не могу найти ту грань, балансируя на которой, чувствуешь себя свободным, не тяготясь зависимостью. Поэтому говорить о своих перспективах в театре, мне кажется, преждевременно. Мне до сих пор хочется всё и сразу.

О. ЗАХАРОВА

Назад